Keep Your Hope...
Давно хотела это сделать. Может, кому и понравится?
Прикоснуться к эльфийской печалиБоль. Тупая боль, наполняющая какой-то тяжестью всё тело. Жизнь алыми струями из глубоких ран, казалось, всё быстрее уходила в песок. Небо! Неужели это всё? Неужели он, действительно, оказался неправ на этот раз? Неужели нужно было послушать его слов? Увы, он, наверно, был слишком гордым. Был… Какой-то жуткой была эта мысль. Был…
- Эминнаур! – донесся до него знакомый голос, словно звучавший откуда-то с высоты небес. Но, нет, он был рядом. Сквозь шум, затмевающий его сознание, он сумел различить лёгкие, но уверенные шаги, приближавшиеся к нему. Он здесь. Он ищет, он зовёт его. И это после тех слов, что он сказал ему…
Эминнаур попытался пошевелиться. Безрезультатно. Слабость, разлившаяся по всему телу, едва позволяла дышать.
- Эминнаур! – снова раздался голос. Лёгкое прикосновение к плечу несколько вернуло его в сознание. С пересохших губ сорвался тихий стон, когда всё та же рука осторожно перевернула его на спину.
- Эминнаур, слышишь меня?
Эминнаур… Как часто этот голос называл его по имени. Впрочем, может, он заслужил это? Небо! Уже столько лет прошло с того момента, а тот, кто обращался к нему сейчас ещё ни разу не назвал его…
- Отец!
Эминнаур открыл глаза. Он не ослышался? Отец… Как нежно, как надрывно прозвучало это слово, сорвавшееся с губ сына.
- Отец, - снова произнёс Элофор. Небо! Сколько волнения и боли было в этом голосе!
Эминнаур устремил гаснущий взор на бледное, почти бескровное лицо сына.
- Ранен? – тихо спросил он.
- Царапина, - отмахнулся Элофор, осторожно укладывая отца на землю и осматривая его раны.
- Не лги, - отозвался Эминнаур, наблюдая за действиями сына. – Ты сам едва живой.
- Всё нормально, - отозвался Элофор, принимаясь за обработку ран отца. Эминнаур, пересиливая слабость, взял его за руку. Рука сына была такой же холодной, как его собственная.
- Элофор, не стоит, - тихо произнёс он. – Не трать на меня время. Ты сам должен выжить. Слышишь?
- Я тебя не оставлю, - голос сына прозвучал твёрдо. Эминнаур в бессилии закрыл глаза, отпустив руку сына.
- Поздно, - едва слышно произнёс он. – Я хотел проститься.
Он почувствовал, что Элофор приподнял его.
- Отец!
Небо! Сколько бы он отдал лишь за то, чтобы слышать это слово, которое его сын так редко произносил! Небо! И из-за чего была их вражда? Разве это было разумно? О, если бы он мог вернуть свою жизнь, если бы мог прожить её заново, хоть часть! Теперь же, когда остаются эти последние секунды, может ли он ещё хоть что-то изменить или успеть исправить? И стоит, наверное, умирать на руках у собственного сына, чтобы понять, что ты, на самом деле, дорог ему, равно как и он тебе.
Он открыл глаза.
- Элофор, - тихо произнёс он. – Прости меня.
Он хотел ещё многое сказать. Ему хотелось попросить прощения за каждый миг, когда он думал, что ненавидит младшего сына, за каждой мгновение, когда он причинял ему боль, за каждое слово, сказанное в приступе гнева. Но он уже не мог. Сознание затуманивалось, слова путались, а произнести хоть что-то уже не было сил. Он закрыл глаза, не дожидаясь ответа. Он не имел права надеяться на прощение. Слишком много зла он принёс собственному сыну. Небо! Но, ведь, именно Элофор, а не старший сын находится сейчас рядом. Если бы он мог всё изменить…
Явь ли это была, или уже смерть – он с трудом мог понять. Он ещё чувствовал, что лежит на руках у сына, но перед взором уже не было ни тьмы, ни обрывочных картин из внезапно нахлынувших воспоминаний. Впереди был только свет, словно сиявший откуда-то из небесной дали. Яркий свет, призывавший его к себе от боли, от отчаяния, от смерти. Он словно подходил к краю обрыва, на котором заканчивалась его жизнь. Он видел последние мгновения, которые ещё предстояло прожить. Небо! Но, хватит ли их?
- Прощаю, - вдруг донёсся до него тихий голос. – Отец.
И вдруг, словно шелест огромных крыльев наполнил его слух. И какая-то невидимая сила, подхватив его, понесла его ввысь, к свету…
Прикоснуться к эльфийской печалиБоль. Тупая боль, наполняющая какой-то тяжестью всё тело. Жизнь алыми струями из глубоких ран, казалось, всё быстрее уходила в песок. Небо! Неужели это всё? Неужели он, действительно, оказался неправ на этот раз? Неужели нужно было послушать его слов? Увы, он, наверно, был слишком гордым. Был… Какой-то жуткой была эта мысль. Был…
- Эминнаур! – донесся до него знакомый голос, словно звучавший откуда-то с высоты небес. Но, нет, он был рядом. Сквозь шум, затмевающий его сознание, он сумел различить лёгкие, но уверенные шаги, приближавшиеся к нему. Он здесь. Он ищет, он зовёт его. И это после тех слов, что он сказал ему…
Эминнаур попытался пошевелиться. Безрезультатно. Слабость, разлившаяся по всему телу, едва позволяла дышать.
- Эминнаур! – снова раздался голос. Лёгкое прикосновение к плечу несколько вернуло его в сознание. С пересохших губ сорвался тихий стон, когда всё та же рука осторожно перевернула его на спину.
- Эминнаур, слышишь меня?
Эминнаур… Как часто этот голос называл его по имени. Впрочем, может, он заслужил это? Небо! Уже столько лет прошло с того момента, а тот, кто обращался к нему сейчас ещё ни разу не назвал его…
- Отец!
Эминнаур открыл глаза. Он не ослышался? Отец… Как нежно, как надрывно прозвучало это слово, сорвавшееся с губ сына.
- Отец, - снова произнёс Элофор. Небо! Сколько волнения и боли было в этом голосе!
Эминнаур устремил гаснущий взор на бледное, почти бескровное лицо сына.
- Ранен? – тихо спросил он.
- Царапина, - отмахнулся Элофор, осторожно укладывая отца на землю и осматривая его раны.
- Не лги, - отозвался Эминнаур, наблюдая за действиями сына. – Ты сам едва живой.
- Всё нормально, - отозвался Элофор, принимаясь за обработку ран отца. Эминнаур, пересиливая слабость, взял его за руку. Рука сына была такой же холодной, как его собственная.
- Элофор, не стоит, - тихо произнёс он. – Не трать на меня время. Ты сам должен выжить. Слышишь?
- Я тебя не оставлю, - голос сына прозвучал твёрдо. Эминнаур в бессилии закрыл глаза, отпустив руку сына.
- Поздно, - едва слышно произнёс он. – Я хотел проститься.
Он почувствовал, что Элофор приподнял его.
- Отец!
Небо! Сколько бы он отдал лишь за то, чтобы слышать это слово, которое его сын так редко произносил! Небо! И из-за чего была их вражда? Разве это было разумно? О, если бы он мог вернуть свою жизнь, если бы мог прожить её заново, хоть часть! Теперь же, когда остаются эти последние секунды, может ли он ещё хоть что-то изменить или успеть исправить? И стоит, наверное, умирать на руках у собственного сына, чтобы понять, что ты, на самом деле, дорог ему, равно как и он тебе.
Он открыл глаза.
- Элофор, - тихо произнёс он. – Прости меня.
Он хотел ещё многое сказать. Ему хотелось попросить прощения за каждый миг, когда он думал, что ненавидит младшего сына, за каждой мгновение, когда он причинял ему боль, за каждое слово, сказанное в приступе гнева. Но он уже не мог. Сознание затуманивалось, слова путались, а произнести хоть что-то уже не было сил. Он закрыл глаза, не дожидаясь ответа. Он не имел права надеяться на прощение. Слишком много зла он принёс собственному сыну. Небо! Но, ведь, именно Элофор, а не старший сын находится сейчас рядом. Если бы он мог всё изменить…
Явь ли это была, или уже смерть – он с трудом мог понять. Он ещё чувствовал, что лежит на руках у сына, но перед взором уже не было ни тьмы, ни обрывочных картин из внезапно нахлынувших воспоминаний. Впереди был только свет, словно сиявший откуда-то из небесной дали. Яркий свет, призывавший его к себе от боли, от отчаяния, от смерти. Он словно подходил к краю обрыва, на котором заканчивалась его жизнь. Он видел последние мгновения, которые ещё предстояло прожить. Небо! Но, хватит ли их?
- Прощаю, - вдруг донёсся до него тихий голос. – Отец.
И вдруг, словно шелест огромных крыльев наполнил его слух. И какая-то невидимая сила, подхватив его, понесла его ввысь, к свету…
@темы: "Зарисовки;
-
-
14.11.2013 в 17:15- Эминнаур, слышишь меня?
Эминнаур… Как часто этот голос называл его по имени. Впрочем, может, он заслужил это? Небо! Уже столько лет прошло с того момента, а тот, кто обращался к нему сейчас ещё ни разу не назвал его…
- Отец!
Эминнаур открыл глаза. Он не ослышался? Отец… Как нежно, как надрывно прозвучало это слово, сорвавшееся с губ сына.
- Отец, - снова произнёс Элофор. Небо! Сколько волнения и боли было в этом голосе! И сколько всё той же боли и мольбы было во взгляде этих тёмно-синих глаз!
Получается: самих событий мало, а отвлечений много. Это несколько уводит читателя в сторону от происходящего. Был бы отрывок больше, было бы незаметно, а так все же взгляд споткнулся.
Понравилась идея, понравилось и то, что сын все-таки простил отца, и явно не потому что тот умирал, а совершенно искренне и задолго до. Но не успел раньше сказать, только вот теперь. Из-за этого особенно грустно.
В то же время грусть тут такая... светлая. Отчасти не хочется, чтобы он умирал, но сама смерть показывается так, как будто так и надо, так и должно быть. И все правильно.
-
-
15.11.2013 в 07:41Ну, хотелось показать именно то явление, когда последние мгновения перед смертью кажутся особенно долгими. Коряво, по ходу, вышло)
-
-
15.11.2013 в 15:09Не коряво, сам-то фрагмент удачный. Но его нужно выгладить.
-
-
18.11.2013 в 07:37