Рассказ Роберта (Накрысника). Пока черновой черновик из черновиков. Но пусть висит)
- У Уильяма тоже было прозвище? - спросил я.
- Куда ж без этого. Милостью нашего старого боцмана, Царствие ему Небесное. Хотя, какое ему Царствие... Короче, Робин Гудом твоего брата звали.
- И за какую честь?
Роберт бросил взгляд на товарища.
- Валяй, раз уж начал, - махнул рукой Бэртон.
- В общем, как дело было, - начал Роберт. - Мы тогда ещё втроём матроснёй были обычной. Ну, а таким чего надо. Надрался, по бабам — и жизнь хороша. Ну, стоим мы, значит, в Нассау, пришвартованные, но надравшиеся. Повод не помню. А капитан на берег спускаться запретил. Завтра отходим. Надираться тоже было запрещено, но мы ж матросня. И вот стоим. На берегу приключения ждут. Как попасть? Шлюпку не спустишь, а в воду лезть не хочется. Решили по швартовым. Ну, я первым полез. А темнотень! Не видно ничего! Так, фонарь на баке где-то там отсвечивает. Ну я пополз. И не как нормальный, а как последний идиот — что б ногами вперёд спускаться, так нет, мордой вперёд ползу, канат обнял. И тут навстречу мне из темноты харя выпрыгивает — крыса. Здоровущая, глаза горят. Села и смотрит на меня. Ну я с ней давай разговаривать. А она рычит. Я давай орать на неё. Она чуть ни кидается. В общем, мы так с ней общаемся. Гляжу, она съёжилась. Ну, точно, кинется. Тут над головой у меня как свистанёт пуля. Ну, крыса на куски. Я оборачиваюсь, а твой брательник стоит с довольной рожей, шатается, что мачта во время шторма и улыбается. А рядом этот, - он кивком указал на Бэртона. - Стоит, маячит мне, мол, ползи дальше. Я хотел им сказать всё, что думаю, да спьяну и с перепугу только чего-то мычать начал. И вот, представь, болтаюсь на швартовом, мычу, а эти двое мне руками машут. Но тут уже наш боцман не выдержал. Видать, ржать втихаря над нами уже не мог, так пошёл нас в чувство приводить. Короче, досталось нам тогда. И по кликухе, и просто досталось.