Песнь Элмара-3

[Oceanspirit]

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

ВОИН СВЕТА.

1. ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИЗНИ

Итильхир возвращался в свой город со смешанными чувствами. Разумеется, он не мог не радоваться победе Элфинских земель в сегодняшней битве, но его не оставляла в покое мысль, что в этой победе они опять, таки, должны благодарить Элмар. А это несколько раздражало. Нет, без Элмара они бы смогли справиться, только всё это происходило бы намного дольше, и жертв было бы намного больше. И, вообще, он был рад, что элмацы основной удар опять приняли на себя. Наверно, рад. Хотя это и не могло не раздражать. Нет, в этот раз причиной была не зависть, которой каждый неизбежно наполнялся, наблюдая за тем, с какой кажущейся лёгкостью Элмарцы уничтожали вражескии войска. Нет, это было понимание своих ошибок, которые мы все так боимся и не любим признавать. Почему Элофор пошёл против Морнаура? Был ли тому причиной просто какой-то конфликт между Элмарцем и Ангминцем, или у сына Эминнаура уже издавна был заготовлен какой-то план? Но, если это был план, зачем нужно было ждать пятьдесят лет, чтобы исполнить его? Или, всё же, это не благородство Элмарца, а очередное предательство? Как бы там ни было, а Элофору они в любом случае должны быть признательны. Только, вот, ехать к нему и благодарить его Итильхиру сейчас не хотелось. Да, и, стоит ли? Пятьдесят лет Элофор служил Морнауру, а сейчас просто что-то с ним не поделил. Надо ли за это благодарить?
Он на время отвлёкся от своих мыслей, пока под радостные приветствия таурлондцев въезжал в город. Столь скорый исход битвы был для всех неожиданностью, и это только удвоило радость победы. Затем последовала встреча с женой и дочеью, и Итильхир уже, забыл, было, о своих размышлениях, как вдруг, совершенно неожиданно, прозвучал вопрос Нэфмар:
- Ты поедешь к Элофору?
- Зачем? – Итильхир даже несколько опешил.
- Поблагодаить его, - спокойно ответила Нэфмар. – Мы же благодаря ему победили?
- Мы бы в любом случае победили, - возразил Итильхир, скрывая нотки недовольства в своём голосе.
- Я знаю, - согласилась Нэфмар. – Но с большими потерями.
- Почему ты так думаешь? – Итильхир всё ещё пытался быть мягким с дочерью, хотя этот разговор начал его немало раздражать.
- Все об этом говорят, - ответила Нэфмар. – Ты ведь тоже так считаешь? – этот вопрос был, скорее, утверждением, только несколько смягчённым. Итильхир бросил недовольный взгляд на дочь.
- Нэфмар, - вмешалась Мэлетлинд. – Не утомляй отца подобными вопросами. Пусть он отдохнёт от сражения, а об Элофоре вы поговорите завтра.
- Хорошо, - послушно поизнесла Нэфмар, опустив глаза.
- Вот и прекрасно, - Мэлетлинд слегка приобняла дочь. - Всё равно твой Элофор за это время никуда не денется.
Итильхир бросил благодарный взгляд на супругу, однако, увидев печаль в глазах дочери, заметил:
- Элофор ранен. И он очень не любит, когда к нему в такие моменты приезжают. Недели через две, думаю, он уже выздоровеет, тогда и съездим.
Ответом был благодарный взгляд дочери. Ответив тёплой улыбкой, Итильхир удалился к себе.
- Добилась? – усмехнулась Мэлетлинд.
Нэфмар смущённо улыбнулась и поспешила в свою комнату.
И, всё же, оставшись наедине с собой, она позволила грусти окончательно пробаться в своё сердце. Нет, это несправедлво! Он должен быть сейчас здесь, как и всегда, когда после каждого совместного сражения он первым делом заезжал к ним в дом. И они все вместе праздновали победу. И иногда целые ночи наполёт, даже забыв об усталости, говорили о произошедшей битве, о том, что было сложнее, или, напротив, легче выполнить в том, или ином манёвре. Говорили о жизни и о том, как резко она может оборваться, и как непредсказуемо её течение. А она обычно слушала эти речи, всё время, не отрываясь, глядя на него, и внимая каждому его слову. Почему ей всегда казалось, что он был во всём прав? Только лишь потому, что она любила его? Может, и так.
Нэфмар забралась с ногами в кресло, и, закутавшись в тёплое покрывало, устремила печальный усталый взгляд в окно. Последние лучи заходящего солнца алыми всполохами расскрасили западный небосклон. Обернуться бы сейчас лучом и заглянуть в его окно. Хотя бы просто увидеть его, даже если он не заметит. Что с ним? Как он? О, если бы она могла сейчас быть с ним рядом! Он ранен. Она могла бы уменьшить его боль. Она могла бы помочь. Если бы не слова отца, она уже сорвалась бы с места и помчалась к нему. Небо! Ну, почему мир был так жесток? Нэфмар с головой накрылась покрывалом, позволив слезам грусти беспрепятственно течь по лицу.

Он шёл сквозь сгущающийся вокруг него мрак, с каждым мгновеньем сжимавшийся всё плотнее и плотнее, впитывавший в себя остатки живительного воздуха. Он начал задыхаться, сердце сильно стучало в груди. Нужно найти выход! Сейчас же!
- Сын Эминнаура, ищешь выход? – услышал он за спиной насмешливый голос Гартгвенура. Элофор развернулся, поражённо глядя на говорящего.
- Ты же мёртв! – удивлённо произносит он. – Я сам тебя убил!
- Да, я мёртв, - слышит он в ответ. – Но я жду тебя.
Удар. Небо! Так быстро и неожиданно! Его охватывает страх. Как беспомощен он сейчас! Задыхаясь, он падает на землю. Гартгвенур замахивается, чтобы добить его. Звезда Альбиона! Неужели это – смерть? Нет! Небо! Помоги мне! Собрав последние силы, он с трудом успевает перехватить руку алфириннарца. И в тот же миг он проснулся. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он уже не спит, а лежит на кровати, действительно, перехватив чью-то руку. Ещё через мгновение он уже, отойдя от ужаса сна, узнал склонившееся над ним лицо.
- Мама? – пробормотал он, отпуская её руку. – Извини.
Марион потёрла сдавленную стальной хваткой сына руку.
- Я всего лишь хотела тебе волосы с лица убрать, - она мягко улыбнулась. – Плохой сон?
- Нет, нормально всё, - отмахнулся он.
- Я не хочу лезть тебе в душу, но, если тебя что-то тревожит, скажи, может, я смогу помочь, - она нежно коснулась его лица.
- Не надо, - отозвался он, как-то резко поворачиваясь к ней, что заставило её во второй раз убрать руку. – Что в Элфине нового?
- Ничего особенного, - ответила она, стараясь не замечать его тона. – Все празднуют победу. Элгонд собирается приехать к тебе на днях.
- Что он здесь забыл? – недовольно фыркнул Элофор.
- Я думаю, он сам тебе скажет, когда приедет, - ответила Марион. – Но, полагаю, он сделает то, что должен – попросит у тебя прощения.
- Оно мне надо?
Марион тяжело вздохнула.
- Элофор, ну, что с тобой? Со мной ведь ты можешь поделиться.
Он не ответил. Марион с болью взглянула на него. Он, впрочем, и раньше мало улыбался, но теперь ей казалось, что сам мрак оставил отпечаток на его лице и, она нехотя подумала об этом, похоже, в его сердце тоже. А чего стоил только этот ледяной взгляд, который, казалось, против воли его владельца, был настолько полон какой-то угрозы и ненависти, что даже ей стало не по себе. И то, что сейчас он, всё же, позволил ей дотронуться до своего лица, скорее, было не желанием почувствовать её заботу и ласку, а просто нежеланием расстраивать её лишний раз или показаться слишком уж грубым.
- Элофор, сынок, - снова произнесла она. – Ну, прошу тебя, скажи мне всё. Я же вижу, что что-то не так.
- Да, всё так, - отозвался он, попытавшись сменить тон. – Значит, Элгонд ворота Элмара открыл?
- Можно и так сказать.
- Ясно, - он запрокинул голову, устремив безучастный взгляд в потолок. Марион изучающе посмотрела на сына. Нет, она зря приехала. Он, явно, не в настроении кого бы то ни было видеть. Да, похоже, она уже забыла, что он ненавидел, когда кто-то приходил его проведывать, когда он был ранен. И, похоже, она исключением не была. Помедлив ещё мгновение и, окончательно удостоверившись, что он не намерен больше разговаривать, она поднялась, чтобы уйти.
- Мама, - вдруг послышался его голос. Марион тотчас развернулась и подошла к его кровати.
- Да?
- Мама, - он перевёл на неё ледяной, но, одновременно, полный боли взгляд. – Ты, - он помедлил. – Прости меня.
- За что?
- За всё.
- Элофор, ты мне ничего не сделал…
- Ничего хорошего, точнее, - мрачно произнёс он. – Я знаю, что это ты Элгонда тогда обо мне просила.
- На моём месте любая мать бы так поступила, - ответила она.
- Только такая тварь, как я, досталась именно тебе, - отозвался он.
- Элофор, не говори так, - она села на край его кровати, взяв его за руку. – Ты…
- Я уже ничто, - перебил он. – Я просил о помощи, - он перевёл на неё блестящий льдом взгляд. – И, вот – итог. Небо меня уже не слышит.
- Элофор, не говори так, - она мягко коснулась его руки. – Небеса избрали тебя до твоего рождения, и они не могут отвернуться от тебя.
- Я не исполнил своего предопределения, - отозвался Элофор. – Я им больше не нужен. Иначе б они не молчали.
- Они не молчат, Элофор, - мягко произнесла Марион. – Они уже готовы дать тебе помощь, о которой ты просишь…
- Тогда, почему не дают? – как-то пылко возразил Элофор. – Что ещё должно случиться, чтобы они снизошли до меня?
- Тебе предопределено было стать великим воином, - ответила Марион. – И, если Небесам это было угодно, они направят тебя. Ты просто должен последовать их воле. Ты всегда был воителем, и по предопределению, и по духу, даже прежде, чем впервые взял в руки оружие. И ты всегда восставал против всех. Но, теперь, сын мой, просто остановись и прислушайся. Они взывают к тебе давно, вопрос лишь в том, хочешь ли ты услышать их волю, или пытаешься подчинить их своей.
Она замолчала. Элофор лежал, глядя в окно и что-то напряжённо обдумывая.
- И они ещё могут меня простить? – наконец, спросил он, поворачиваясь.
- Небо не таит ненависти и обид, - ответила Марион. – Тем более, ты больше не на стороне мрака.
- Я всегда хотел быть другим, - произнёс Элофор, немного помолчав. – Может, как Элровал, даже. Почему это выпало именно мне?
- Просто потому, что Небо знает твою силу и твой дух, - ответила Марион. – Вряд ли кто-то из нас смог бы выдержать всё, что испытал ты. Это не Небо насылает на тебя беды. Оно, напротив, готово дать тебе сил, чтобы эти испытания пережить. Ты воюешь с тьмой, ты её главный враг. И она боится тебя, ибо знает, что ты способен её сокрушить.
- Если б так, - отозвался он. – Я уже ни в чём не уверен.
Марион с сожалением посмотрела на сына. Нет, он не изменился. Он перешёл на сторону Элфина не потому, что хотел вернуться. Он хотел отомстить. И теперь, исполнив своё желание, он снова потерял смысл своего существования.
Марион мягко положила руку на его голову.
- Помни, сын мой, ты – Воин Света. Потому делай то, к чему ты призван, и не сомневайся ни в чём. И да благословят тебя Небеса, и проведут по предопеделённому тебе пути, - она коснулась губами его лба. Элофор не произнёс в ответ ни слова.

Элгонд уже недели две не находил себе места. Вчера Марион вернулась из Элмара в слезах, говорила что-то об Элофоре. Как он понял, Элмарец совершил свой поступок не потому, что жаждал вернуться, он просто хотел доказать этим что-то. Да, доказать он хотел то, что Элфин напрасно и несправедливо его осудил. Однако отсутствие, каких либо действий со стороны Элфина только озлобило его. Марион говорила, что он потерял любую надежду на то, что его примут. Но, с другой стороны, разве такого, как он, легко принять? Элгонд невольно вспомнил заключённый с альвами союз со стороны элмарцев. Как, Элофор считает, это справедливо? А все эти войны, которые он, по сути, развязывал, нападая на вражеские города? А, на севере что он делал те десять лет? Не железо, ведь, добывал. Там, наверное, все моря превратились в кровь после того, как Элофор прошёл по Островам Севера. И всё это лишь ради того, чтобы с ним считались, чтобы его боялись. Ну, да, он этого добился. Его стали бояться и ненавидеть. Потом он предал всех, а теперь он вдруг в отчаянии от того, что его никто не принимает. Был бы благодарен хотя бы за то, что он, Элгонд, в своё время пощадил его, не отправив на казнь. И всё же он чувствовал за собой какую-то вину. Да, надо было раньше разобраться во всём. Если бы он не забросил это дело, отделавшись лишь изгнанием Элмарца, всё могло быть по-другому. Теперь сын Эминнаура вправе сказать, что его все бросили и предали. Так бы он хоть смог бы сохранить доверие Элмарца, а оно дорогого стоило. Небо! Что делать теперь оставалось? Ехать и извиняться? Вряд ли Элмар его примет. Элофор теперь ни на чьей стороне, так что ему всё равно, кого убивать. Марион он не тронул только потому, что она его мать. А вот относительно других, и, в особенности, себя, Элгонд сомневался. Когда он изгнал Элофора, он ещё надеялся, что Элмарец раскается и сам вернётся. Теперь же он был почти уверен, что Элофору каяться было не в чем. Прощения просить должен не он, а они, а Элмарец ещё вряд ли простит.
Что ж, пока он здесь, он этого окончательно не выяснит. Надо, всё же, будет с Элофором поговорить. Но, не сейчас. Марион сказала, что он сильно ранен. Элгонд не хотел лишьний раз навлечь на себя гнев Элмарца, зная, что Элофор терпеть не может, когда кто-то заявляется к нему без приглашения, да ещё и тогда, когда он ранен. Позже, когда Элмарец выздоровеет. Тогда он приедет и обязательно во всём разберётся. Так, успокаивая себя этой мыслью, Элгонд вернулся к своим привычным делам.

- Доброе утро, сын Эминнаура! – донеслось из дверей. Элофор приоткрыл глаза.
- Доброе, - пробормотал он, нехотя поворачивая голову.
- Собираешься вставать?
- Почти.
- Как плечо?
- Нормально.
Таурхир кивнул.
- К тебе приехали, - сообщил он.
- Кто?
- Бэлеграс. Я сказал, ты спустишься.
Элофор бросил недовольный взгляд на Таурхира, но, всё же, поднялся. Сын Таурдора усмехнулся.
- На пользу будет, - хмыкнул он.
- Умереть не дадут спокойно, - буркнул Элофор, ещё с некоторым трудом натягивая рубаху, стараясь не сильно беспокоить больное плечо. Таухир сказал, что после удара, от сустава почти ничего не осталось, и пришлось вставлять какие-то там штыри. После, правда, под стоны сына Эминнаура с отчаянной просьбой отрезать всю руку, ибо боль от раздробленных костей была невыносимой, Таухир недовольно фыркнул, что, мол, кисть и локоть остались целыми, так что рука ещё пригодится своему владельцу, а плечо должно будет немного разработаться. Хотя, здесь он признавал, меч в этой руке Элофор уже держать не сможет. Вернее, держать-то сможет, но биться уже будет невозможно. – Что ему надо?
- Это ты уже сам спрашивай.
- Никакого толку, - хмыкнул Элофор, выходя из комнаты. Спускаться не хотелось, равно, как и разговаривать с альвом. Что Бэлеграс может сказать? Начнёт спрашивать, почему он Морнаура предал, не иначе. В крайнем случае, поинтересуется, надолго ли он на сторону Света вернулся. А обсуждать это не хотелось. Во всяком случае, сейчас.
Элофор вошёл в гостиную и в тот же миг оказался в дружеских объятиях Бэлеграса, больше, наверное, напоминавших огромные стальные тиски.
- Сын Эминнаура! – услышал Элофор сквозь хруст собственных костей. – Вернулся, Небесам, хвала, ты!
Ответом был громкий вой, вызванный болью в переломанном плече.
- Прости! – Бэлеграс тотчас отпустил Элофора.
- Я тебя тоже рад видеть, - ответил Элофор, потирая больное плечо. – Не ждал.
- Извини.
- Нет, в смысле, не ожидал, - усмехнулся Элофор. – Думал, ты меня убить хочешь.
- Хотел, - признался Бэлеграс. – Передумал.
- После битвы?
Бэлеграс кивнул.
- Слушай, Элофор, - альв как-то замялся. – Меня прости. Друзья?
Элофор несколько изучающе взглянул на альва.
- Друзья, - кивнул он.
Бэлеграс расплылся в широкой улыбке.
- Виноваты все, что так тебя, - произнёс он. – Надо разобраться Элгонду было. Да, хорош я тоже, - Бэлеграс махнул огромной рукой. Элофор усмехнулся.
- Ладно, уже в прошлом, - ответил он.
Альв бросил на друга благодарный взгляд.
- Ты благородным всегда был, Снежный Барс, - заметил он. Во взгляде Элофора вдруг вновь появился лёд.
- Был, - ответил он. – Не знаю, чем являюсь сейчас.
- Моим другом, - последовал ответ альва. – Про мир забудь.
- Спасибо, - отозвался Элофор.
- Да, и, это, не с руками я пустыми, - заговорил более оживлённо Бэлегас. – Вино там.
- Вино? – удивился Элофор. – Зачем?
- Подарок, - ответил Бэлеграс. – В извинения.
- А, сколько? – несколько настороженно спросил Элофор, прекрасно зная о неимоверной щедрости альва.
- Пять, - прозвучал ответ.
- Бочек, надеюсь, - ещё более настороженно уточнил Элофор.
- Ха! Бочек! – рассмеялся Бэлеграс. – Повозок!
- Повозок! – в ужасе переспросил Элофор. В каждую повозку вмещалось до двадцати огромных бочек, в которых альвы обычно хранили далеко не самое слабое вино. А в такую бочку легко мог поместиться сам Бэлеграс, и ещё бы место осталось.
- Ты издеваешься? – спросил Элофор, прикидывая возможное число этих бочек. – Мне этого вина на всю жизнь хватит.
- Ты так мало собираешься жить? – отозвался Бэлеграс. Элофор только рассмеялся в ответ.

- Я думал, он уже не уедет, - заметил Таурхир, когда Бэлеграс, наконец, поздно, вечером, оставил пределы Элмара. Элофор усмехнулся.
- Надо ж было подарок распробовать, - ответил он.
- Да, я вижу, - хмыкнул Таухир.
- Что ты видишь? – Элофор недовольно глянул на Таурхира. – Мы просто пообщались. Что, двум друзьям нельзя за бокалом вина поговорить?
- За десятком бокалов, ты имеешь ввиду? А, чего злишься-то? – Таурхир устроился в кресле. – Я просто спросил.
- Я не злюсь, - фыркнул Элофор.
- А то я не понимаю, - усмехнулся Таурхир. – Ну, о чём говорили?
- Так, обо всём, - отмахнулся Элофор. Таурхир изучающе посмотрел на друга.
- Что опять? – спросил он.
- Я надеялся, я нужнее окажусь, - ответил Элофор.
- Ты нужен, - ответил Таурхир. – Только ты ж сам на всех бросаешься, когда к тебе не вовремя приезжают. Подожди, ещё приедут.
- На Бэлеграса я ж не бросился, - мрачно ответил Элофор. – Да, и рассказал он мне много чего.
- Что именно?
- Много хорошего, - мрачно отозвался Элофор.
- Например?
Элофор недовольно глянул на Таурхира.
- Весь Элфин обсуждает причину моего предательства. Вместо благодарности, весь совет поливает грязью и хочет что-то выяснить. Похоже, меня очередной суд ждёт.
- Что за бред! – фыркнул Таурхир. – За что судить?
- Спроси у Элфина, - отозвался Элофор.
- Звезда Альбиона, - Таухир покачал головой. – Слушай, а ты уверен? Может, ты просто преувеличиваешь?
- Это Бэлеграс сказал, - мрачно отозвался Элофор. – Элгонд сам просил его приехать, всё разузнать.
- Ну, думаю, теперь они уже успокоятся.
- Думаешь, это помешает моему брату сделать свои выводы? – мрачно хмыкнул Элофор. – Он не отступится.
Таурхир мгновение помолчал.
- Слушай, - наконец, произнёс он. – К суду они тебя права привлечь не имеют. Доказательств их догадкам нет. А тебя все эти их суждения когда-то задевали?
- Кроме того времени, пока я был проклят – никогда, - ответил Элофор.
- Элофор, какие проклятия?! – раздражённо воскликнул Таурхир. – Что ты себе в голову вбил? Если Элровал там что-то сказал когда-то, почему это сразу проклятьем должно быть?
- Да, потому, что сбывается всё! – рявкнул Элофор.
- Когда это…
- Господин Элофор, - вдруг прервал разговор двух друзей Хангвай.
- Что? – Элофор взглянул на начальника над лазутчиками.
- Вести из Мормара, - ответил Хангвай. – Морнаур жив.
Воцарилось краткое молчание.
- Жив, - эхом повторил Элофор. – И, что?
- Он был серьёзно ранен, - ответил Хангвай. – Сейчас скрывается у себя в горах. Пока никаких известий о его планах о нападении, или подобных действиях, не приходило. Но, говорят, - Хангвай понизил голос. – Говорят, он какого-то заклятия боится.
- Какое ещё заклятие? – буркнул Таурхир. Хангвай несколько неуверенно взглянул на Элофора.
- Свободен, - кивнул Элофор. Хангвай, поклонившись, вышел.
- О чём он? - Таурхир перевёл взгляд на Элофора.
- Я говорил тебе, - ответил Элофор. – Ещё до битвы.
- И, что?
- Мы оба её нарушили, оба и закляты, - мрачно произнёс Элофор.
- Но, это всего одна клятва, и то ради правого дела, так называемого.
- Прибавь к ней ещё с пол сотни подобных, - фыркнул Элофор. - Я больше удивляюсь тому, что я ещё жив.
Таурхир несколько недоверчиво взглянул на Элофора.
- Вообще, все эти проклятья – глупости. Они сбываются только с теми, кто в них верит. На тебя это не похоже, сын Эминнаура.
- Да, я не верю ни проклятиям, ни пророчествам. Только они имеют привычку сбываться, - отозвался Элофор. – И жизнь Морнаура тому немалое доказательство.
Таурхир только бросил безразличный взгляд на сына Эминнаура.
- Слишком много берёшь на себя, - заметил он. – Забудь об этом.
Элофор не ответил.