Глава Девятая
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Я долго подвергал себя самобичеванию, пока вдруг не заметил, что солнце поднялось над морем и уже битых два часа дарило нам свои холодные лучи, с трудом проникающие через едва рассеивающуюся морозную дымку, поднимающуюся от воды. Я, почему-то, вспомнил, как мы плыли на эту землю. Переправа, её ночное начало и перестрелка на воде, рыбалка посреди моря самым, что ни на есть поразительным способом, потом прибытие на Большую землю. Казалось, всё это было так недавно, так близко, как будто вчера. И вчера же мы давали первый бой на вражеской земле, вчера брали укрепление, вчера же Элдуин и Росхир подняли его на воздух, вчера мы набивали колья в овраг и строили укрытия, и вчера мы дали последнюю решающую битву, унёсшую жизни стольких людей нашего отряда! Да, Аваллон наполнился новыми жизнями, жизнями наших воинов, наших друзей. Я вспомнил разговор Хаэлсарна и Элдуина, тот самый, который я услышал, когда лежал с вывернутой шеей, после битвы на реке. Элдуин просил Хаэлсарна сохранить людей и вернуться, пока нас было больше сотни. Хаэлсарн ответил, что вернётся только тогда, когда Элдуина не станет. Что ж, теперь мой друг мёртв. Я продолжал грести, втихомолку глотая подступающие слёзы. Мы отправились на Большую землю для того, чтобы обрести славу и жизни наших врагов, а нашли лишь гибель, свою гибель. Даже Аваллон теперь не прельщал меня своими благодатными берегами. Я не хотел попасть на него до тех пор, пока не отомщу своим врагам за смерть моих друзей. А тогда уже можно хоть куда, мне всё равно, где я окажусь после смерти.
Ещё около двух часов прошло, прежде чем тишину, нарушаемую лишь мерными всплесками наших вёсел, прервал голос Хаэлсарна, прозвучавший, как мне показалось, из загробного мира. Похоже, наш вождь тоже был подавлен всем случившимся. Да, даже осознание того, что нами совершено великое чудо, не вселяло в сердца той радости, которая должна была бы вселиться.
- Надо отдать их тела воде. – сдавленно произнёс сын Бэлегона. Уточнять, чьи именно тела не стоит. Мы все, кто остался в живых, а именно, восемь человек (вернее, семь человек и один эльф, при том тёмный), оставили вёсла и склонились над телами наших друзей. Я, Росхир, Моранор и Лослен бережно подняли первое тело, которое принадлежало Глорфину и опустили его в морские волны. Море секунду подержало его на поверхности воды, после чего мягко обняло и увлекло его своими объятиями в синюю глубину. Вторым оно приняло Харадроса. Моё сердце на миг замерло, он ведь тоже был из Высших. Затем Гонкир. Прощание с нашими друзьями выражалось в глубоком, как само море молчании, никто не решался произнести ни звука. Далее Элдуин… Бэлеграс и Харадмар оказались в воде ещё во время обстрела, так что их телам мы не могли воздать даже таких почестей, равно как и всем ребятам из нашего отряда, кто погиб на чужой земле.
Я с некоторой опаской прикоснулся своими влажными руками к голове Элдуина. (Пришлось задеть руками воду, пока мы опускали тело Гонкира). Я уже почти не мог сдержать слёз, понимая, что вижу своего друга в последний раз, что ещё несколько секунд, мы перенесём его тело за борт лодки и отдадим Мананнану. И я больше никогда не увижу его. Вдруг эльф тихо простонал. Меня как молнией стукнуло. Ещё не успев осознать, что и как, я уже выкрикнул:
- Он жив!
Росхир и Моранор отпрянули, Лослен лишь просто остановился.
- Как, жив? – не то, то с удивлением, а, скорее, с разочарованием и некоторым поражением произнёс сын Гвайкира.
- Да, жив! – я изо всей силы дёрнул Элдуина за плечи и приподнял его голову. Эльф медленно открыл глаза и посмотрел на меня. Сложно выразить в нескольких словах, какую радость я тогда испытал. Элдуин жив! Сама жизнь на Аваллоне не может быть отраднее этой мысли!
- Во имя Морриган! Он, действительно, жив! – Лослен быстро поднялся и встал рядом с Хаэлсарном, который, наверное, всё ещё не мог поверить своим глазам. Впрочем, мне было всё равно, мог ли ещё кто поверить тому, что видит, или нет, главное, Элдуин не погиб. Я осознавал это и радовался тому.
- Сколько мы уже плывём? – тихо спросил Элдуин.
-Часа три. – ответил я.
Похоже, Хаэлсарн, да и не он один, уже пришёл в себя. Отдав приказ «За вёсла!», он опустился на колени рядом с Элдуином. Эльф хотел, было, подняться, но тотчас же схватился за голову и опустил её на дно лодки.
- Да, лежи, ты. – буркнул Хаэлсарн. – Наурглор, ну-ка, помоги стрелу достать.
И только сейчас я заметил, что Элдуин был ранен не очень-то и серьёзно. Стрела попала в плечо, повредив лишь мышцы, не задев ни сосудов, ни лёгкого. Правда, за это время из раны успело вытечь немало крови. Зато сознание он потерял, ударившись головой о борт лодки при падении, которое было вызвано силой стрелы.
Пока Хаэлсарн вытягивал стрелу из плеча эльфа, я вдруг подумал, какую непоправимую ошибку мы могли бы совершить, отдав Элдуина воде. Даже сердце перевернулось, когда эта мысль пришла мне в голову. И что же мы сразу не осмотрели его рану? Я вспомнил раны Глорфина, Харадроса и Гонкира. Нет, те, определённо, убиты, с такими ранами не выживают. А, вот, Элдуин… Да, заживо отправить своего друга в пучину моря – не самое лучшее дело в жизни человека.
Через час, не смотря на слабость и немногие возражения со стороны вождя, Элдуин поднялся и взялся за весло. Мне было жаль его, с одной стороны, с другой же, я радовался, видя то, что он может грести, хотя понятно было и то, что это давалось ему не так легко, как остальным. Увы, у нас просто не хватало человек, а плыть нужно было, по возможности, скорее.
Разумеется, девять человек не могли грести с той скоростью, с которой гребли в прошлый раз тридцать человек, тем более, что разделиться было невозможно (кого там было делить?) и грести приходилось до предела всех сил. Ночью человека по два – три оставалось следить за тем, как бы лодку не развернуло в обратную сторону или не сбило с курса. Благо, что мне так и не пришлось всю ночь следить за лодкой и хоть по четыре часа каждое тёмное время суток мне удавалось поспать.
Через два дня плавания мы уже более-менее смогли прийти в себя от потрясений битвы и начали даже улыбаться. Первым, наверное, пришёл в себя Росхир, который попросил меня рассказать ему, как были дела у нас в убежищах и как что прошло. Я начал свой рассказ нехотя, не слишком желая вспоминать происшедшие события, однако вскоре мне захотелось просто высказаться, так что рассказ получился очень даже ярким. Добавив пару преувеличений и что-то, наоборот, не досказав (мы с Росхиром всё равно никогда не рассказывали друг другу правды), я закончил вопросом:
- Ну, а ты что?
Росхир хмыкнул.
- Ну, повезло тебе. А я на овраге торчал. Сначала всех подряд добивали, а потом, глядь, к нам факелы приближаются. Ну, их, наверно, триста было.
- Факелов?
- Нет, каких факелов? Людей! Ну, или четыреста. Это-то ладно, главное, нас десять. Мы стоим, думаем, ну, всё. Овраг, стань нашей могилой. Ну, решили до последнего биться. Так, что сможем, то сделаем. Ну, луки натянули, думаем, придётся через овраг стрелять. А они взяли, да по деревьям попёрлись. Ну, мы чего, промах, что ли? Подождали, пока их побольше на этих брёвнах будет, ну и сбросили. Потом вдоль оврага носились, добивали. Ну, так, наверно, пятьсот убили, не меньше.
Интересно было наблюдать в ходе рассказа Росхира, как в нём постепенно увеличивалось число неприятелей. «Любопытно, дойдёт ли оно до тысячи?» - подумал я. Увы, не дошло.
- Вот, ну, а потом я вспомнил, что к берегу бежать, вообще-то надо. Ну, мы ломанулись, пришлось ой-ёй-ёй какого круголя давать, бежать вокруг оврага. Ну, пока бежали, пришлось там против пятидесяти, наверное, отбиваться. Что они там делали – без понятия. Наверно, забыли что-то. Ну, потом смотрим, вы там бьётесь на берегу, мы туда рванули. А эти как давай нас со спины выкашивать! Вот, незадача была! – он замолчал, сосредоточив взгляд на играющих на волнах лучах солнца. Сейчас был небольшой отдых и можно было просто посидеть и отдохнуть от постоянной гребли.
- А, знаешь, что? – снова заговорил Росхир. – У тебя сколько было медальонов?
- Десять тысяч тридцать восемь. – ответил я, вспомнив о своём сокровище, которое так и осталось лежать в кожаных мешках в лесу, в моём шалаше. Столько труда и напрасно! Да, жаль, конечно.
- А у меня было девять тысяч сто. – протянул Росхир, отстёгивая брошь, сдерживающую плащ. – Смотри, чё я сделал! – он оттянул горловину рубахи. Я чуть за борт не свалился! На его шее висело штук десять золотых медальонов, которые он успел навесить на себя.
- Так, на память взял. – усмехнулся он. В этот момент голос Хаэлсарна призвал нас к работе. Прежде чем взяться за весло, я поправил плащ и вдруг ощутил на шее какие-то верёвки. И только сейчас я вспомнил, что ещё до битвы, как раз после разговора с Элдуином, я схватил из одного из мешков штук двадцать медальонов и нацепил себе на шею. Да, память о земле Севера у меня осталась прекрасной! И, что не могло не радовать, медальонов на моей шее было больше, чем на шее Росхира, а это значило, что я снова победил.
Однако настроение мне повысило не только сознание своего превосходства перед Росхиром, но и свежая вкусная рыба, которую мы добыли. Да, каким бы глубоким ни был траур и какой бы глубокой не была наша скорбь по умершим, наше желание поесть было ещё больше. Я ещё раньше понял, что вечно находиться в печали нельзя, да и невозможно. Своих друзей я ещё встречу на Аваллоне, а теперь нужно подумать о себе, о своих переживаниях. Всё-таки я ещё отношусь к числу живых людей.
Свежая рыба дала возможность согреться и силу работать дальше. Да, только сейчас я смог вздохнуть морской воздух полной грудью и подумать о приятном. Скоро я увижу берег Альбиона. Или, может, Аваллона? Интересно, а можно было бы на него вот так вот попасть, взять и доплыть? Было бы неплохо. Или всё получилось бы, как у Брана? Хотя, впрочем, повезло же ему. Он не умер, не испытал этого перехода. Просто приплыл на этот остров, сказал, «Здравствуйте, это я» и, пожалуйста, остался там жить навсегда. Неужели такие избранные люди ещё и не в каждом столетии рождаются и живут? Ну, ладно. Если не Аваллон, так хоть бы до Альбиона доплыть.
В эту ночь я спал не очень хорошо. Мне снился какой-то странный сон, который не хотел оставлять меня в покое, даже когда я просыпался и снился мне в своём продолжении, так что, в конце концов, я решил сдаться и досмотреть его беспрепятственно до конца.
Мне виделось, что я иду ночью по морской глади, следуя лунной дорожке. Я знаю, что, если я оступлюсь, то исчезну в воде, однако что-то одновременно стягивает меня в сторону. Я до последнего сопротивляюсь, как вдруг вижу, что вода подо мной как бы рассеивается и из неё поднимается огромный город, сияющий каплями воды в лунных бликах. Его дома и стены сделаны из какого-то вещества, из которого, наверное, выкован меч Элдуина. Свет луны исчезает и я полностью теряюсь, так как исчезает и лунная дорожка. Куда же теперь идти? Я боюсь потеряться, но всё же делаю шаг в сторону. Вдруг открывается дверь одного из домов и я вижу, что мне на встречу идёт какая-то девушка. Белоснежное платье мягко облегает её стройную фигуру, влажные волосы развиваются по ветру, которого я, кстати сказать, не чувствую. Она улыбается и протягивает мне руку. Я подхожу к ней, касаюсь её руки. Она снова улыбается и ведёт меня за собой. Мы входим в дом и я вижу длинную лестницу, ведущую вниз. Я сомневаюсь, стоит ли мне туда идти и снова смотрю на девушку. Она не произносит ни слова, но её улыбка и глаза говорят мне, что я должен идти. Я стараюсь вглядеться в её лицо внимательнее. Непонятно откуда льющийся свет освещает её черты. Она мягко кладёт руки мне на плечи и таким образом заставляет спускаться вниз. Я иду, вначале с опаской, потом с уверенностью, так как лестница оказывается не такой тёмной, как казалось сверху. Я продолжаю спускаться, чувствуя, что моя спутница идёт за мной. Это вселяет ещё больше уверенности и я двигаюсь вперёд. Вскоре лестница кончается и я вижу перед собой воду. Это не река, скорее, море. А на некотором отдалении – остров. Девушка берёт меня за руку и ведёт к воде. Но я не смогу плыть. И лодки нет. Зачем мне, вообще, на остров? Но она, всё так же улыбаясь, увлекает меня за собою. Мы подходим к воде и я вдруг чувствую, как мои ноги отрываются от земли и я лечу над водной гладью. Возможно ли это? Хотя, во сне, впрочем, всё возможно. Или, это не сон? Мы пролетаем над водой и опускаемся на землю острова. Что это за остров? Я пытаюсь спросить об этом мою спутницу, но она не отвечает. Зато её взгляд говорит мне: «Иди, смотри и увидишь». «А ты меня оставишь?» «Да, но не сейчас». Мы идём дальше. Проходим песчаный берег, поросший какими-то странными, но вполне красивыми невысокими деревьями. Проходим и рощу и вдруг оказываемся на огромной залитой солнечным светом поляне. Но, где же солнце? Откуда идёт этот свет? Я оборачиваюсь, чтобы спросить об этом у девушки, но она не отвечает. Вместо ответа она указывает куда-то рукой, но я не могу ничего разглядеть. «Что там?» - спрашиваю я. «Иди и увидишь» - отвечает её взгляд. Она вновь улыбается мне и исчезает среди деревьев. Я стою в растерянности, мне остаётся только идти вперёд и узнать, где я нахожусь. Я иду по поляне и смотрю по сторонам. Где-то вдали я вижу проходящих людей, но не знаю, подойти ли мне к ним, или нет. Что делать? Вдруг я вижу, как ко мне приближаются двое. Лица знакомы. Кто это? Я не верю своим глазам! Тардол и Кормалфор! Так, значит, это Аваллон! Но, что я здесь делаю? Может, я тоже умер? Нет, я ещё не мог умереть. Тогда, почему же я здесь? Я хочу их об этом спросить, но они лишь отрицательно качают головами и указывают куда-то дальше. Мне остаётся только продолжать свой путь, озираясь по сторонам. Я надеюсь, что встречу ещё кого-то из знакомых. Я поднимаюсь по склону холма, который возвышается в середине острова и вдруг меня охватывает яркий свет, который заставляет меня закрыть глаза и отпрянуть. Я чувствую, как лучи этого света поднимают меня и несут куда-то вверх. Через силу я открываю глаза и вижу перед собой… человека? Нет, слишком уж величествен он для человека. Кто это? Чей этот великий вид? Передо мной образ очень высокого человека, одетого в белые, как морская пена, одежды. Его волосы, также белые, развиваются по ветру, который я до сих пор не ощущаю. Его взгляд горит каким-то ледяным огнём, иного сравнения найти невозможно. Этот взор полон величайшей силы. Ему повинуются все стихии мира, я понимаю это. И в то же время этот взгляд тёмно-синих глаз по-отечески тёплый. Странная мысль приходит в мою голову и моё тело наполняет благоговейный трепет. Я уже знаю, кто это.
- Мой повелитель, Мананнан! – я склоняюсь перед ним до земли. Сердце замирает – я стою перед самим повелителем Аваллона! Так что, наверное, я должен буду остаться здесь навсегда? Я вновь поднимаю голову, чтобы увидеть этот великий лик, но мне мешает свет. Я чувствую, как он уносит меня, скрыв в своих лучах.
- Скоро придёт твоё время. – слышу я далёкий голос, напоминающий гул прибоя. Куда я поднимаюсь? Куда меня уносит? Свет мягко опускает меня на краю огромной поляны, почти там же, откуда я вышел. Что, мне уже пора возвращаться? Ко мне подходит какой-то человек. Почему я никого не могу узнать сразу? Все люди, с которыми я ранее общался и кто теперь живёт здесь, очень похожи на себя прежних, но есть в них и что-то другое, иное. Как будто снят какой-то отпечаток с их лиц, какой-то иной у них взгляд, совсем не тот, что был при жизни на земле. Ещё миг и я узнаю этого человека – это мой отец! Странно, но я не испытываю удивления, что он здесь. Скорее, наоборот, именно его я и хотел увидеть.
- Папа? Ты умер? – спрашиваю я. На лице отца появляется тёплая улыбка.
- Нет, я живу. – отвечает его взгляд. – Тот, кто живёт на Аваллоне, проходит прежде через смерть, но не умирает.
- А когда я буду здесь?
- Скоро. Но теперь ты должен вернуться.
- Папа. Но мне здесь хорошо. Я не хочу обратно.
- Это не на долго. Ты должен прожить столько, сколько тебе отмерено, не больше, не меньше. До встречи, сын мой.
Он мягко целует меня в голову.
- Папа, не уходи! – зову я его. Но тот же свет, что некогда поднимал меня к престолу Мананнана, уносит его. Я стою, не зная, что мне делать и куда идти. Я хочу рвануться и побежать за светом, но могу, какая-то преграда мешает мне. Я продолжаю стоять и смотреть вдаль, как моего плеча легко касается чья-то рука. Я оборачиваюсь и снова вижу ту девушку, которая провела меня сюда.
- Пойдём. – говорит её взгляд. – Ты хотел видеть Аваллон, ты его увидел. Не каждому смертному дана такая возможность. Теперь же вернись, ибо твоё время ещё не пришло, но придёт вскоре. – её взгляд вдруг становится задумчивым. – Если только Высшие Силы не решат сделать иначе.
Она вновь берёт меня за руку и ведёт за собой. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Аваллон в последний раз. Мой взгляд падает на какого-то человека, который стоит недалеко от меня. Он поворачивается и в последний момент я узнаю в нём… Элдуина! А он-то что здесь делает?! Тоже мёртв? Или что?
- Элдуин? – произношу я. Эльф смотрит на меня несколько удивлённо. Но, я вижу теперь, что это не Элдуин. Но, кто же может на него так сильно походить? Брат? Деревья прибрежной рощи скрывают остров от моего взора и мне остаётся только развернуться и следовать за своей прекрасной спутницей. Мы проходим рощу, пролетаем над водой и снова поднимаемся по той лестнице, по которой недавно спускались. Сверху льётся слабый звёздный свет, к которому мы теперь идём. Меня же не покидает вопрос, кого я увидел на Аваллоне? И, почему там и мой отец? То приятное чувство, которое наполняло моё сердце, пока я был на Аваллоне, медленно исчезает, уступая место волнению. Я ещё раз хочу увидеть отца. Неужели он, действительно, на Острове Блаженных сейчас? Неужели я больше не увижу его на земле? Мне не хочется в это верить.
Мы выходим наверх. Каким мрачным кажется этот город, вышедший из-под воды. Хочется скорее уйти отсюда. Я вновь смотрю на свою спутницу, чьи тёмно-синие глаза с нежностью и даже некоторым сожалением смотрят на меня. Весь мир, мир живых и мир умерших, мир людей и мир Высших существ отражается в них.
- Скажи, это сон? - спрашиваю я.
- Нет. – отвечает её взгляд. – Ты действительно был здесь. Ты видел тайну смерти. Теперь у тебя есть надежда. – она отходит от меня на несколько шагов и исчезает в тени сводов коридора.
- Надежда на что?! – кричу я вслед, но ответа мне уже нет. Я хочу вновь последовать за ней, но в этот момент весь город вздрагивает и рассыпается, рассеивается, как туман и этот туман медленно уходит под воду.
- Надежда на что? – снова спрашиваю я, только в этот раз уже тихо. В ответ – безмолвие тёмной ночи. И в этот миг я просыпаюсь.
Открыв глаза, я увидел, что нахожусь в лодке, на том же месте, где и засыпал. Звёзды ещё светили на небе, но на востоке уже появилась тоненькая светлая полоса готовящегося взойти солнца.
- Не спится? – послышался вопрос. Я обернулся.
- Не хочется. – ответил я.
- Я понимаю. – Элдуин оставил весло, которое до того сжимал в руках, видимо, выправляя лодку и повернулся ко мне. – Скажи, что ты видел?
Я даже опешил. Откуда он знает? Я что, действительно, не во сне, ходил по воде, видел Аваллон? Как это могло быть?
- А, с чего ты взял, что я что-то видел? – спросил я.
- Иначе бы ты не проснулся с таким напуганным лицом и не задавал бы во сне вопросов, «сон ли это?» - был ответ. Мне показалось, что это не более, чем простая отговорка объяснить свою осведомлённость. Он ведь сам был на Аваллоне, только сделал вид, что не узнал меня. А, может, он просто удивился тому, что я там делал? Ну, ладно, всё равно придётся рассказать.
Я пересказал весь свой сон почти полностью, не сказав только того, что я видел его самого и особо выделив то, что я видел своего отца.
- Элдуин, как ты думаешь? Он жив? – задал я вопрос. Мне хотелось получить на него ответ, так что всё равно пришлось бы рассказывать этот сон. Эльф помедлил с ответом.
- Если ты его видел там, – в конце концов произнёс он тихо. – Вряд ли ты сможешь увидеть его на земле.
- Он что, действительно умер?
- Я не могу ничего сказать тебе по этому поводу сейчас. – медленно произнёс он, глядя на морские волны, ударяющиеся в борта лодки. – Ты просто должен быть готов к тому, если это окажется правдой. Тем более, что, вряд ли то, что ты видел – было сном.
- А, чем тогда? – не понял я.
- Явью. Ты действительно был на Аваллоне, по крайней мере твой дух, который, может, всего на миг отделился от твоего тела, но этот миг слился для тебя в долгий сон, так как за его время ты успел осознать всё, что происходило с тобой.
- Значит, я и вправду с отцом разговаривал?
- Да.
Не могу сказать, чтобы его слова послужили для меня ударом. Я ещё не мог быть полностью уверен в том, что всё, что я видел сегодня ночью, было на самом деле. Просто, с чего бы ради мне стали открываться тайны Иного Мира, с чего бы Мананнан позволил мне общаться с теми, кто умер. Нет, может, это, всё же, был сон? По крайней мере, я ещё хотел оставить себе надежду.
- Элдуин? А, что это за город? – спросил я.
- Это смерть. – спокойно сказал он. – Вернее, её врата. И именно через их мрак боятся проходить люди. Может, это даже хорошо, что ты прикоснулся к её тайне сегодня.
- Та девушка почти также сказала. – заметил я. – А, когда тебя ранили, ты тоже через этот город проходил?
- Да. Только я уже знал, куда я иду и не боялся окружающего меня мрака.
- А, тебя тоже та же девушка вела?
- Да. – он, почему-то замолчал, на его лице отразилась какая-то печаль. Это длилось, наверное, не больше секунды, так как он вскоре вновь повернулся ко мне, приятельски улыбнувшись.
- Что-то не то? – спросил я, заметив в нём подобную перемену.
- Так, ничего, извини. Просто, воспоминания. – мне показалось, или его голос действительно дрогнул? Чтобы хоть как-то сменить тему, я всё же сказал:
- Я и тебя видел.
- Меня? – Элдуин чуть усмехнулся. – Нет, меня не было на Аваллоне в тот момент. Иначе, стал бы я расспрашивать тебя о твоём видении? Нет, это был не я.
- А, кто? Твой брат?
Элдуин отрицательно покачал головой и уже хотел, наверное, ответить, как в этот момент нам пришлось прервать разговор, так как проснулся Росхир и без особого вступления на подобие «Доброе утро», или просто «привет», начал рассказывать, что ему сегодня снилось и как он отлежал себе правую руку, так что ему теперь будет работать очень сложно. Слушая его бред, я сожалел только о том, что он не отлежал себе язык, так хоть бы не болтал много и не по делу. Увы, теперь приходилось выслушивать его болтовню битых пол часа, пока в конце концов не проснулся Хаэлсарн ( я более, чем уверен, его разбудил именно голос Росхира, болтавшего так громко, что даже рыбы поспешили уплыть подальше от нашей лодки) и не приказал всему отряду просыпаться, браться за вёсла и работать дальше. Больше поговорить с Элдуином за этот день нам не удалось.
Наше прибытие на Альбион ознаменовали ярчайшие лучи солнца, вышедшего из-за облаков, едва мы причалили к берегу. Как-то не верилось мне, что мы уже на Родине. Как было чудесно, вернувшись из ледяного царства Севера, окунуться в весенний воздух, пропитанный жизнью просыпающейся от долгого сна природы. Казалось, прошло не менее, чем пол года, когда мы, наконец, вернулись на свой остров – так разительна была перемена окружающего нас мира. Мы покидали Большую Землю ещё покрытую белым снегом и скованную морозом, а прибыли в тающий, наполненный желанием жить мир. Весна! Как она была прекрасна в своей простоте, в своём свежем, прогретом солнцем воздухе, в своём возрождении. Жаль было лишь то, что её уже не могли увидеть ребята из нашего отряда, чьи души умчались на Аваллон, так и не увидев перед смертью своей Родины. Мне, как выжившему, хотелось и плакать и петь одновременно и чувство, наполнявшее моё сердце, было каким-то необъяснимым чувством печали и радости, слившееся в нечто единое, что заставило меня украдкой проронить слезу в память о тех, кого нет, о тех, кого не будет и о тех, кому всё же суждено будет выжить. Тут ещё и сон вспомнился, в котором я видел Аваллон и своего отца. Сколько раз я себе говорил: сон есть сон! Почему же так щемит сердце? Почему я хочу скорее убедиться в том, что отца своего я ещё увижу на земле? И эти слова Элдуина о том, что я прикоснулся к тайне смерти, что мне открыто то, что свершилось, заставило меня всё-таки переживать, хоть даже в глубине моего сердца. Нет, я не успокоюсь, пока не увижу своего отца или не узнаю, что он… о, не допусти того, Морриган!
Пол дня мы вдевятером оставались на берегу, совсем не зная, что нам дальше делать, куда идти, много ли врагов может быть вокруг нас, и так далее и тому подобное. В конце концов было решено перебраться в ближайшую рощу или лес и отправить кого-нибудь на вылазку, кого, и без упоминания имени понятно.
Элдуин вернулся под вечер с двумя новостями: хорошей и хорошей. Во-первых, сравнительно неподалёку от этого места находился отряд Рохгвая; во-вторых – в округе на многое расстояние не было ни одного вражеского отряда. Это несколько утешало. Хаэлсарн решил, что отправимся к отряду Рохгвая утром, сейчас всё равно бежать ночью не хотелось, даже не смотря на полную безопасность нашего положения. Мы построили три шалаша, в которых, поужинав пойманной Лосленом и Арэмином дичью, завалились вповалку и уснули крепчайшим сном, оставив догорать разведённые костры, дабы их пламя отпугнуло хищную живность. Ранее мы этого не боялись – звери не решились бы нападать на такое огромное (для них) число людей, теперь же нас было только девять, так что им не составило бы великого труда нас перерезать, если бы они решили нападать. Впрочем, в тот момент нам уже было всё равно. Мне просто хотелось отоспаться, что, наконец, за долгие недели удалось! Завтра мы присоединимся к отряду Рохгвая (да, уже не войску), завтра я увижу отца! А сейчас спать, спать, спать… В ту ночь мне ничего не снилось, более того, мне показалось, что я сомкнул глаза всего на миг, а когда их открыл, весеннее солнце уже во всю силу своих лучей растапливало снег как на сугробах, так и на крышах шалашей, так что мне даже не пришлось умываться. До полудня оставался час, когда мы, как по команде выползли из шалашей и удивлённо уставились друг на друга.
- Мы что-то пропустили? – пробормотал Росхир, поднимаясь на ноги и чуть покачиваясь, подходя к горящему костру, над которым готовилось свежее мясо. Лослен отсутствующим взглядом наблюдал за его приготовлением.
- Где Элдуин? – спросил Хаэлсарн.
- Сказал, что отправился на вылазку. – ответил Лослен, приподняв голову, но не отводя взгляда от костра. – Скоро вернётся.
Сам Элдуин вернулся после завтрака. Известие было тем же самым, что и вчера вечером, так что мы, не испытывая ни малейшего волнения по поводу неприятелей, отправились в путь. Он затратил у нас не более трёх часов, когда с вершины холма, на покрытой тающим снегом равнине мы увидели лагерь.
- Чего это они на открытом месте? – негромко спросил Хаэлсарн.
- Они уже около месяца вообще не ведут сражений, в округе нет никого, вот они и расположились на равнине. – ответил Элдуин.
- Ты с ним что, говорил?
- Да, сегодня перекинулись парой фраз.
- А мне почему не сказал? – какой ещё вопрос можно было ожидать от Хаэлсарна?
- Я тебе сказал, ты не придал тому значения. Какой смысл заострять на этом внимание теперь?
Хаэлсарн что-то пробормотал, но продолжать спор не стал. Сейчас ему, наверное, было всё равно не до того. Возможно, он думал, что и как сказать Рохгваю, что он, Хаэлсарн, хочет войти в его отряд, более того, ещё и занять в нём не последнее место. На что-то иное он бы не согласился.
А меня тем временем занимали мысли об отце. Разумеется, я мог бы подойти к Элдуину и спросить его, видел ли он моего отца, но мне этого делать сейчас не хотелось. Если он жив, я его увижу сам, если нет, ну, это я тоже увижу. Я не хочу терять надежды раньше времени! Я даже намеренно перешёл подальше от эльфа и теперь шёл вместе с Росхиром, который тотчас принялся мне что-то рассказывать. Я не слушал его слов, целиком и полностью погрузившись в свои мысли и с нетерпением и одновременно страхом ожидая того момента, когда мы окажемся в отряде Рохгвая. Радовало меня сейчас одно – Росхир что-то говорил, даже не замечая, слышу я его, или нет. Ему было главное – высказаться, а кому, когда и как – это его не волновало.
Я ещё с середины склона холма начал всматриваться, но увидеть среди человек трёхсот того, кого ищу, было сложно. «Ничего, сейчас ближе подойдём, рассмотрю». Мы спустились с холма. Я готов был лететь! Как медленно мы идём! Вот и равнину почти прошли. Рассмотреть что-либо или увидеть кого-либо было уже почти возможно, но… «Где же отец?» - мелькала мысль. Взгляд то и дело останавливался на похожих лицах, но отца я так и не видел. «Ничего, вот, уже скоро спрошу». На миг в голову влетела мысль: «Может, Рохгвай свой собственный отряд набрал? Может, отец остался в войске Наурлонда?» - но эта мысль вылетела такой же стрелой, как и влетела. «Нет, вряд ли. По крайней мере Элдуин бы упомянул об этом. Значит, это то же войско. Так где же отец?»
- О, сам Хаэлсарн со своим «великим отрядом!» - приветствовал нас насмешливый голос Рохгвая. – Как вас много!
- На свой отряд посмотри. – буркнул Хаэлсарн. Рохгвай рассмеялся.
- Ну, ну. У меня хоть триста семьдесят человек осталось. А у тебя сколько?
- Сам посчитай.
Рохгвай хмыкнул.
- М да, повезло тебе. А я легче отделался.
- В смысле, легче? – вступил в разговор Лослен.
- Ко мне перешло войско Наурлонда. – ответил Рохгвай.
- Значит, Наурлонд погиб?
- Да. Ну, тут вообще резня была. Так, месяца три назад. Все Халторновы и половина этого войска полегли. Ну, а я теперь вождь.
Я почувствовал, как на меня опускается целый небесный свод, сжимая свои горизонты и окружая меня огромным тесным кольцом. Его сила лишала меня дыхания.
- Рохгвай. – пробормотал я, когда в разговоре наступило молчание. – А, все из Халторнова войска погибли?
- Все.
- И Рингамон, сын Лингвая?
- Ну, да. – несколько нетерпеливо ответил Рохгвай, далее вновь обратившись к Хаэлсарну с каким-то вопросом. А я уже ничего не слышал и не видел вокруг себя. Мысль, подобная раскалённому железу, капала в мозг. «Отец мёртв! Отец мёртв!» Я почувствовал, как в сердце оборвалась последняя нить надежды, за которую я всё это время хватался. Вместе с ней разлетелся и круг, сжимавший меня. Всё сознание наполнила пустота. «Отец!» - мне казалось, я закричал, но, похоже, этот крик раздался лишь внутри меня. Нет, я не мог больше стоять, я не мог этого осознавать! Нет! Я рванул в сторону, к холмам. Слёзы застилали глаза, я плохо видел, куда бегу. Мне просто хотелось исчезнуть, испариться, растаять, лишь бы не быть сейчас здесь. Отец! Я запнулся о какой-то камень, рухнул в снег и, не в силах более бежать, распластался на мокром снегу и зарыдал. Что со мной происходило в тот момент, я не мог осознавать. Я не знал, не думал, не чувствовал, не замечал, что делают мои руки – как они вытаскивают меч, как подносят его к моему горлу, как перехватывают рукоять оружия, чтобы удобней было его держать. Ещё миг и я бы, наверное, полоснул себя по глотке, как вдруг чья-то рука мягко и одновременно властно легла поверх моей руки, отвела меч в сторону и вложила его в ножны. Я уже не сопротивлялся, повинуясь действиям Элдуина. Он поднял меня, обнял за плечи и усадил на тот самый камень, о который я запнулся. Я уткнувшись лицом в плечо эльфа, продолжал рыдать. Мне было всё равно, кто что подумает, глядя на меня. Да, я слабак, да, я не хочу мириться со смертью своего отца. А другим-то что?
Мне казалось, что всё, что происходило со мной было сном. Я силился проснуться, открыть глаза и увидеть перед собой пусть даже покрытую вечным снегом землю Севера, чем здесь, находясь на Родине и видя вокруг себя всё, что кажется таким знакомым и родным, осознавать, что твоего отца больше нет.
- Элдуин, почему?! – в конце концов не удержался я. Мне хотелось говорить, мне нужно было высказаться, передать свою горечь тому, кто бы понял меня. – Почему так несправедливо? Почему именно мой отец?! Почему не кто-то другой?! Чем он был хуже других людей? Элдуин, ну, почему?! – нет, я не желал ответа ни на один из этих вопросов. Мне не хотелось выслушивать какие бы то ни было слова утешения, касающиеся Аваллона и жизни на нём. Я сам видел эту жизнь, но разве мне, именно мне станет легче от мысли о том, что мой отец там? Нет, он должен быть здесь, со своим сыном! Это какое-то недоразумение судьбы! Почему именно мой отец должен был погибнуть?! Сейчас я понимаю, что не имел права даже думать подобным образом. Смерть ведь не спрашивает, кого ей взять. И человек ничем не лучше другого человека, чтобы говорить, почему нет именно этого, когда смерти можно было бы забрать того. Но тогда я этого не понимал. Жизнь стала казаться мне самой несправедливой вещью на всей земле.
Может, я тогда и осознавал, что говорю что-то неправильное, но мне не хотелось себе в этом признаваться. Потому я и не хотел выслушивать чьи бы там ни было сочувствия. Мне хотелось только поддержки, а со справедливостью своего суждения я уж сам как-нибудь разберусь. И я сидел, высказывая Элдуину всё, что думал о жизни, о смерти отца и о том, как судьба была несправедлива к нему. Эльф слушал, не перебивая, не пытаясь меня остановить, вразумить, успокоить. Он просто молчал. И именно в этом молчании я чувствовал его поддержку. Наверное, он тоже переживал вместе со мной.
Вскоре я почувствовал, что начинаю успокаиваться. Где-то, в самой глубине сердца, появилось какое-то тепло, которое вдруг охватило всё моё сознание. Я чувствовал, как кончаются слёзы в моих глазах, как приходят в порядок разбросанные и отрывочные мысли. Только одна ещё билась в агонии и я не мог её не высказать.
- Элдуин, зачем мне теперь жить? Я не хочу. Я хочу умереть! – это был единственный вопрос, на который мне нужен был ответ, и ответ немедленный.
- Ты же и раньше жил не только для отца. – спокойный взгляд эльфа устремился в мои глаза. – Живи для матери, для сестёр. Им сейчас ещё больше нужна будет твоя помощь. Да, и твой отец, я думаю, не стал бы тебя торопить с твоим приходом на Аваллон. Он бы хотел, чтобы ты жил.
- Но, разве, он меня не ждёт?
- Ждёт. Но время для вечно живущих летит куда скорее, чем для смертных. Я не думаю, что ожидания для него будут очень долгими. Смерть рано или поздно вас всё равно соединит, а пока что живи, пока тебе дано время.
- Да, я буду жить. – прохрипел я, так как горло ещё закладывали не высохшие до конца слёзы. – И я отомщу за его смерть.
Разум вновь наполнился свежими мыслями, а в сердце вошли надежда и уверенность в то, что от моего меча погибнут ещё сотни неприятелей, чей народ отнял у меня отца. Да, месть моя будет велика и я, даже если погибну, успею прежде выполнить свою клятву сполна!
Элдуин обратил на меня какой-то изучающий серьёзный взгляд. Может, он оценивал мои мысли о мести? О жажде убийства? Странно, но возражать или замечать что-то он не стал, лишь положил мне руку на плечо и сказал: «Пойдём». Мы незамедлительно направились к нашему новому лагерю.
Прошло около трёх дней, прежде чем моё сознание окончательно смирилось с потерей отца. Нет, я больше не рыдал, не впадал в отчаяние, вспоминая о нём, но стоило мне лишь подумать, что его больше нет, как на меня нападало какое-то оцепенение. Не хотелось ни кого видеть, ни с кем говорить. В такие минуты понять и поддержать меня мог только мой друг эльф, больше никому доверять не хотелось. Порою мне просто требовалось его общество, чтобы он, даже не говоря ни слова, просто был рядом. Я заметил, что за это время он стал относиться ко мне как к сыну, так что очень скоро я стал видеть в нём своего отца.
В тот день мы говорили с ним очень долго, почти до позднего вечера. В основном, правда, говорил я, Элдуин выслушивал. Когда же я, наконец, успокоился и даже начал менять тему разговора, к нам подошёл Росхир и сказал, что Рохгвай хочет поговорить с теми из нас, кто остался в живых.
Мы явились всем отрядом, то есть, вдевятером. Впрочем, Хаэлсарн был здесь уже раньше и теперь они с вождём нынешнего отряда вели спор, если не сказать, выясняли отношения. Я упоминал выше, что Хаэлсарн не очень-то был доволен тем, что Рохгвай не желал делить с ним право главенства над отрядом, а Рохгвай, в свою очередь, никак не мог понять, с какой это стати сын Бэлегона замахивается на право вождя, хотя сам здесь никто. Понятно, что Хаэлсарн не заявлял о своём желании явно, но это промелькивало в его высокомерном тоне, огненном взгляде и разговоре, всегда переходящем в спор.
Рохгвай пересказал в двух словах, что произошло с войском Наурлонда, когда его самого уже не стало. Их было три тысячи. Выступили против семи тысяч. В итоге – остался отряд из трёхсот человек.
- Ну, потом, правда, мы уже не бились. – закончил он.
- Что, боялся? – хмыкнул Хаэлсарн.
- Нет. – Рохгвай перевёл полный презрения взгляд на Хаэлсарна. – Тут никого не было. Это они нас боялись.
- Это твоего отряда, что ли? – усмехнулся Хаэлсарн. – Я с тремя сотнями на Большую Землю переправлялся. Мы там с таким перевесом воевали!
- Ну, и где твои три сотни? Здесь только девять человек!
- А твои три тысячи?
- Так мы и бились по крупному! – воскликнул Рохгвай. – Не то, что ты.
- А что – я?! – тоже перешёл на крик Хаэлсарн. – Я бился с таким перевесом! – похоже, он всё время хотел сказать, с каким перевесом мы бились, но Рохгвай его постоянно перебивал.
- Да интересно мне про твой перевес слушать! Ты вообще… - никто так и не узнал, что Хаэлсарн «вообще», так как в разговор вступил Элдуин.
- Рохгвай! Хаэлсарн! Прекратите этот шум!
Две пары раскалённых глаз устремились в леденисто-холодные глаза эльфа.
- Ты мне приказываешь? – произнёс Рохгвай таким тоном, который обычно бывает у рычащей собаки, когда она вот-вот готова броситься и сделает это через секунду-другую.
- Я не приказываю. Это была просьба. – спокойно ответил Элдуин.
- Когда просят – не орут.
- Извини. Это был единственный способ для вас услышать мой голос. Рохгвай, скажи, мы собрались здесь для того, чтобы ваши распри выслушивать, или вести серьёзный разговор всем вместе?
Рохгвай и Хаэлсарн на краткое время замолчали.
- Всем вместе? – наконец спросил Рохгвай. – Ну, пусть. Будем вести разговор. А потом? Я хочу сразу решить, что с этим делать. – он указал на Хаэлсарна большим пальцем. – Я не собираюсь делить с ним власть!
- У этого имя есть! – снова вспылил Хаэлсарн. – И я тоже вождь!
- Какой ты вождь?! Проще сразу в Сид направиться, чем к тебе в отряд! Что ты вообще для Альбиона сделал?
Похоже, эти слова зацепили и без того больную гордость сына Бэлегона ещё сильнее, чем всё, что было сказано до этого момента. Он и без того считал своё пребывание в отряде Рохгвая унизительным, но иного выбора, как только оставаться здесь, у него не было, по крайней мере он подобными словами прикрывался.
- Я?! – воскликнул он, да так, что ближние холмы отозвались громким эхом, а молнии из его глаз осветили равнину светом, намного более ярким, чем солнечный. – Я всё, что мог, сделал! И всё что не мог! Моему отряду равных не было! Это ты воевать не умеешь! Знал бы ты про наш последний бой!
- Да, плевать мне на твой бой! – на эти вопли Рохгвая уже обратил внимание весь отряд. – Вождь! Ха! Как за тобой люди идут?
Мне казалось, сейчас эти оба превратятся в драконов и сцепятся друг с другом, или попытаются один другого испепелить. Впрочем, сцепиться они могли и так, не превращаясь ни в кого и, наверное так и сделали бы, если бы очередной возглас Элдуина вновь не заставил их остепениться.
- Рохгвай! Замолчи! – и далее, пока вождь не успел сказать ни слова, эльф продолжил:
- Умерь свой пыл, прошу тебя. Или, по крайней мере, прибереги его для сражений, сейчас он ни к чему. И, знаешь, ответь мне на один вопрос: ты когда-нибудь бился с двенадцатью тысячами неприятелей, имея в своём отряде лишь сотню человек? Мог бы ты победить с подобным перевесом?
- Я не Кухулин. – бросил Рохгвай, видимо, сочтя этот вопрос бессмысленным. Он отвернулся и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Элдуин опередил его.
- Да, ты не Кухулин. – он обратил на Рохгвая глубокий ледяной взгляд и замолчал, как бы чего-то выжидая. Рохгвай мельком взглянул на него и вновь отвернулся. Я уже прочёл по его губам обычное в подобных ситуациях «Ну?», которое ему так и не позволил озвучить Элдуин. Признаться, я уже догадывался, что он скажет. Догадывался по особенному огоньку внутри его ледяного взгляда, по выражению лица, ни то слегка насмешливого, ни то какого-то игривого, да и по выражению лица сына Бэлегона, который, видимо, тоже сумев понять, что собирается сказать эльф, победоносно смотрел на Рохгвая.
- И не Хаэлсарн.
Снова тишина. Рохгвай, так и не успев закрыть рот, резко повернулся в сторону сына Эредгила. Лицо эльфа уже было спокойно и даже взгляд снова стал обычным, лишённым того ледяного блеска. Затем он взглянул на Хаэлсарна. Сын Бэлегона с некоторой издёвкой и величайшей надменностью в своём взоре, смотрел на Рохгвая. Завидев его растерянность, он усмехнулся и слегка стукнул себя по подбородку тыльной стороной ладони. Рохгвай сцепил верхние и нижние зубы – получилось нечто вроде оскала.
- Это правда? – несколько недоверчиво спросил он, окинув нас девятерых взглядом чуть прищуренных глаз. Каждый из нас счёл своим долгом кивнуть в ответ, причём всем удалось сделать это одновременно. Понятно, что Рохгвай был немало этим ошеломлён.
- И, вы их всех прикончили? – снова спросил он.
- Почти. – торжественно произнёс Хаэлсарн.
- Сколько их осталось?
- Сколько? – Хаэлсарн взглянул на Элдуина.
- Человек семьсот. Это были те, кто не решился бросаться за нами в погоню и остались на берегу.
Рохгвая даже передёрнуло.
- Ничего ты. – пробормотал он. – Честно, я надеялся, что ты не вернёшься. – он, хмыкнув, искоса глянул на Хаэлсарна. – Живучий, как крыса.
- А я тоже надеялся, что ты сдохнешь. Пока к Наурлонду будешь идти. – сквозь зубы прошипел Хаэлсарн. – А, выходит, мы оба неплохие вожди.
- Так и лезешь на моё место. – буркнул Рохгвай. Но вдруг он замолчал, взгляд его потух. Он несколько успокоился.
- Так, а чего мы собрались? – неожиданно спросил он.
- Думать, что дальше делать. – напомнил Хаэлсарн.
Наступило краткое молчание, слишком уж быстро последовавшее для того, чтобы до него можно было успеть сообразить, что и кому говорить. И первым, как то и бывало обычно, слово взял Элдуин.
- Ты говорил, Рохгвай, что военные действия сейчас не ведутся. Я скажу более, на Альбионе сейчас наших неприятелей не осталось. – все взгляды, как один, устремились на него. Эльф продолжал:
- Наши действия, я имею ввиду отряд Хаэлсарна, отрезали доступ на нашу землю кому бы то ни было из наших врагов. Кроме того, мы уничтожили у них очень много людей. Здесь же их, оставленных без подмоги, вырезали наши племена. Теперь наш неприятель обескровлен, ему неоткуда брать дополнительные силы. Сейчас на некоторое время наступит затишье…
- Можно на них напасть. – прервал речь эльфа Рохгвай.
- Нет. – Элдуин отрицательно помотал головой. – Не забывай, наши силы тоже истощились, причём немало. Если мы отправимся туда, то с нами поступят так же, как мы поступили с ними.
Лослен усмехнулся.
- Но, нас триста было. И мы выдержали. – возразил Хаэлсарн. – А тут – тысячи, тем более.
- Хаэлсарн, то было триста человек, которые могли спрятаться в одном лесу, если ты помнишь, что там были за леса, вместиться в одно укрепление и спрятаться за одним снежным наносом. Тысячи так не делают. Да, мы можем перебраться на их земли, сжечь их города, разрушить селения, убить жителей. Но, что после? Когда мы войдём в глубь страны, пусть даже самым многочисленным войском, нам всё равно отрежут путь к отступлению, а новых сил нам неоткуда будет брать, ведь терять воинов мы будем, без этого не обойтись. А когда мы обессилим, они соберутся и перебьют нас. Сейчас лучше восстановить свои силы и подождать. Пускай они переберутся на Альбион. Мы позволим им пройти глубже, после чего, отрезав им все пути к отступлению, нападём и уничтожим.
Снова молчание.
- Как считаешь, когда снова всё начнётся? – спросил Хаэлсарн.
- Я думаю, примерно через пол года.
- По-твоему, за пол года мы сможем восстановить все силы, да ещё и новые набрать? – вступил в разговор Лослен.
- За пол года исцелятся раненые и больные, кто-то достигнет того возраста, когда можно идти воевать. За пол года это возможно.
- Прекрасно! – хмыкнул Рохгвай. – А нам что делать, пока это затишье тянется?
- Ты хочешь сказать, что было бы лучше переправиться на Большую Землю? Тогда я не понимаю твоего мышления. Если, как считает Лослен, и, я не сомневаюсь, что и ты держишься подобного мнения, что пол года для восстановления сил – это очень мало, то тогда какой смысл имеет твоё желание переправы на Север? Окончательно уничтожить наши силы? Или ты таким образом пытаешься не терять зря время?
Рохгвай несколько секунд помолчал, как бы осмысливая сказанное.
- Я не знаю. – наконец, произнёс он. – Но надо хоть что-то делать! Не слоняться ведь по лесам, как Халторн!
Я заметил, как на мгновение вспыхнул пламенем взгляд Элдуина, тотчас же превратившись в лёд, когда Рохгвай с таким пренебрежением упомянул имя сына Торгаэра.
- Отпусти на время отряд. – голос его, всё же, прозвучал спокойно. – Твоим людям есть, куда идти, пусть они вернутся в свои селения, к своим семьям. Ты наберёшь войско позже, времени пока что много. Дай людям просто отдохнуть.
- Что?! – Рохгвай выдавил это «что» с таким выражением, как если бы ему было сказано, что ему нужно обежать Альбион за день, распевая хвалебные песни Дагде и при том не задохнуться.
- Хаэлсарн! И это твой лазутчик. Отпустить отряд! Где я его потом искать буду?! Ты думаешь, что болтаешь?!
Элдуин вскинул брови и нехотя произнёс:
- Ты спросил, что тебе делать, я ответил. Не нравится, таскай отряд за собой по лесам, хотя, если я правильно понял, именно это ты делать не желаешь.
- А отпустить отряд – ещё лучше!
- Ты отпустишь его на время. Просто скажешь, когда вернуться. По крайней мере, три месяца ты точно можешь им дать.
Рохгвай недовольно посмотрел на эльфа, затем обвёл взглядом нас, затем весь отряд. О чём он думал? Я же решил, что это очень даже хорошая идея. Действительно, после стольких сражений хотелось вернуться домой и просто отдохнуть под его крышей, в кругу своей семьи. Более того, возвращаясь на войну, я бы мог позвать кого-то из своих знакомых. Мы бы создали таким образом Рохгваю целое войско в несколько тысяч человек! О, хоть бы он отпустил! Только после я понял, что наша группа ещё не принадлежала его войску и могла идти куда угодно и, желательно для Рохгвая, подальше.
В конце концов, решение им было принято.
- Хорошо. – отрывисто сказал он. – Те, кто хотят, пусть идут. Встретимся за два месяца до Самайна.
Это было объявлено всему отряду.
Долго говорить о том, как мы с Росхиром, не преминув поздравить друг друга ударами кулаков по спине, ринулись собирать то немногое добро, которое было в наших шалашах. Долго говорить о том, как мы прощались с нашими друзьями и уходили через лес. Долго говорить о том, как мы шли лесами и полями, всё это время непрестанно говоря о своих домах (кстати, выяснилось, что наши посёлки находились в двадцати минутах ходьбы один от другого. Да, если бы не война, мы бы о том и не узнали). Долго говорить о том, как сжималось моё сердце и наворачивались на глаза слёзы, когда я думал о том, как скажу матери и сёстрам о гибели отца.
С Росхиром мы простились как раз на половине пути между нашими селениями, откуда каждый пошёл в свою сторону. Я шёл, почти летел, мечтая о том, что скоро увижу свою маму. А ведь ещё примерно год назад я, когда наш отряд был уничтожен, шёл к войску Халторна, с таким же замиранием сердца ожидая увидеть своего отца. Уж дома, я надеюсь, всё будет в порядке.
Я ещё с вершины холма, в подножии которого лежало наше поселение, увидел, как моя маленькая сестрёнка, коей имя было Итиль, несла воду из колодца. Интересно, а мама и Анорлин63 дома? Хотя, впрочем, где им быть? Итиль с некоторым трудом открыла своими худенькими ручонками дверь и затащила ведро с водой в дом. У меня даже сердце перевернулось. Мне впервые стало так жаль свою семилетнюю сестрёнку. Да, этой зимой ей уже исполнилось семь лет. А Анорлин? Да, через два дня ей будет пятнадцать. Какая она взрослая! И красивая, наверное, как мама.
Я не мог позволить себе войти в дом, пока выкатившиеся из глаз слёзы не высохли на щеках. Отца нет. Теперь единственный мужчина в доме – я. Значит, надо быть сильным. В конце концов, скоро мне исполнится восемнадцать лет. В подобном возрасте мой отец вёл свой отряд. Итак, хватит! Я дёрнул дверь, даже не раздумывая, поддастся она мне, или нет. Как бы не так! И как только Итиль её открывала? Я дёрнул сильнее. Простонав на полу оторванных петлях, дверь нехотя поддалась. «Надо будет её починить» - подумал я, когда эта дверь, едва приоткрывшись, с размаху втолкнула меня в дом. Едва не распластавшись по полу, я встал и тотчас же поймал на себе испуганный взгляд больших глаз сестрёнки.
- Мама! – закричала она в ужасе и, не успел я даже окликнуть её, кинулась в комнату. – Мама! Там чужой!
- Мама! Это я, Наурглор! – крикнул я, желая сразу успокоить мать. Успокоил. Она появилась через мгновение, едва я успел докричать своё имя, ещё мгновение смотрела на меня, а потом из её глаз хлынули слёзы, она тотчас же рванулась ко мне и обняла меня. Я хотел её остановить, эта нежность пробивала на слёзы и меня, а я не хотел плакать. Однако, остановить её было нельзя. Она, наверное, давно считала, что я на Аваллоне, а я тут, понимаешь ли, живой заявился. Казалось, слезам и объятьям не будет конца. Итиль, в конце концов, всё же узнала меня (неужели я так изменился?), так что теперь изо всей силы пыталась переплакать свою маму, однако тотчас же была послана за Анорлин, которая, как оказалось, была отправлена собирать дрова. Снова сжалось сердце. Пятнадцатилетняя девочка одна в лесу собирает дрова! Их, мало того, что найти, ещё и притащить надо! Да это и опасно. Нет, дрова – будет моя обязанность. Это уж точно. Как и дверь, как и крыша, которая ещё не протекала, но была уже на грани того. Да, ещё раз спасибо Элдуину за то, что он уговорил Рохгвая отпустить отряд.
В общем, единственным, но очень тёмным пятном печали на чистоте сегодняшней радости было моё известие о смерти отца. Я боялся, что мать и сёстры воспримут это с ещё большей печалью, к счастью, этого не случилось. Понятно, что радоваться мы этому не могли, но утешали себя тем, что сейчас ему куда лучше, ведь он на Аваллоне.
В тот вечер я долго рассказывал, уплетая какую-то кашу с хлебом (даже после вечного жареного на кострах мяса, домашняя еда казалась мне самой, что ни на есть вкуснейшей), о том, как мы познакомились с Хаэлсарном и Лосленом, как после набрали отряд, как приехал Элдуин, как погиб наш отряд, как мы искали прибежища у Халторна. Все эти рассказы затянулись далеко за полночь, пока мама, не спохватившись, не отправила нас спать, заявив, что я очень устал и мне нужно отдохнуть. Я был рад не возражать ей.
Устроившись на своём ложе, я думал, как лучше всего будет исправить балку под крышей, чтобы она не проваливалась. Похоже, её, вообще, придётся заменить. Хм, балки. Крыша, прямо как настил над оврагом. Интересно, что испытываешь, когда лежишь на его дне и смотришь на этот настил? Не дай Морриган узнать о том! Это уж слишком ужасная смерть! Я уснул очень быстро.